Рубрика 2010-е

когда утрачиваешь речь
синицу языка
когда скользишь земле навстреч-
у зимнего ларька

когда в плечах скрипит пальто
и времени слюда
ты понимаешь что готов
уйти из навсегда

запоминаешь треск машин
движение холма
твоей некаменной души
расходится крахмал

и только птичками расшит
небесный карантин
мертвец в мертвецкую спешил
да ожил по пути

О подозрительных предметах
не говорите машинисту.
А вдруг там облако в кальсонах,
креветка, утица, фонарь.
А вдруг там Панночка, а вдруг там.
Хотя о чём я? Только чистый
испуг, отмеченный приливом,
застывший в бабочке янтарь.

О подозрительных контактах
не сообщает микросхема.
Под нашим куполом несложно
любых во всём подозревать.
Состав скрипит,…

Говорит со мной овощебаза:
не сдавайтесь, миленькая, сразу.

Кабачки гниют не унывают,
словно установка буровая.

Помидоры в собственном желе
продолжают грезить о земле.

Тихий бог приходит к овощам,
учит нераспроданных прощать,

учит пригибаться и терпеть,
принимать закусочную смерть.

Ну а вы заладили бронхит.
Разве тело стоило хранить?

Разве…

Больной ребёнок, выживший птенец,
но не жилец, ей-богу не жилец,
идёт к комоду, музыку заводит.
И музыка играет в коридор,
шумит камыш виниловый забор
горит при непрерывном кислороде.

Так пением до старости расти.
Таганка милая, с тобой ли по пути,
по солнечным путям бредёт Высоцкий?
Пластинка говорит: I love you so…,
ребенок понимает, он…

Посидим обнявшись, что ли.
Поглядим в лицо дождю.
Мне сегодня снилось поле.
Фиолетовое поле
посреди бумажных дюн.

Как постыло, как простудно
в нашем садике камней.
Обними меня. Мне трудно.
Отпусти меня ко мне.

Кольцевая прячет выход.
Даже голос недвижим.
По болоту бродит лихо,
кормит ветер облепихой.
Разговариваю с ним.

С тоненькой шеей в высохшем свитерке
я становлюсь ребёнком, а не рекой,
и наблюдаю, как, не храним никем,
ты догораешь радугой корневой.

Вижу, как птицы тело твоё клюют.
Слышу, как звери в бронхах твоих хрипят.
Жизнь оставляет пепельный перламутр
на домовине раннего октября.

Что же мне делать? Щепкой лететь, щеглом
прятаться в клетке? Трещиной…

А сколько стоит тамагочи?
Нисколько. Приходи потом.
И я пришла, весны комочек,
кожзам, резина, шерсть, котон.

И я пришла. Купила, значит,
потратив гривен двадцать пять.
Смотрела в крохотную сдачу,
пыталась кнопки прочитать.

Из жизни выжато немало.
Не все успеешь рассказать.
Но помню, как рука дрожала,
как проявлялся динозавр,

как с…

Земля достаточно промокла,
чтоб радугу не отражать.
В заложниках цветные стекла
высотки держат дирижабль.

Вода всё длится, длится, длится,
на брюхе плавает район.
Он в спальном кожухе родился,
он сном от лирики спасён.

А мы бессонны. Нас Бессоном
не заманить в дождя разлом.
Вот и сидим на месте ровном,
не замечая Н2ОМ.

Вот и довольствуемся…

Так неужели волшебство
закончилось, так неужели
остался только хвост его
напоминанием о теле.

Зря нарисованный павлин
стучит в ребро там грусть и шорох
прогорклый звук не отличим
от остального разговора.

Когда молчу мне день не бел.
Когда хриплю гогочет дворня.
Я остаюсь сама в себе,
как флешка, выдранная с корнем.

Так мячик, брошенный,…

На рукавице вымышленной руки
вышит кентавр, зяблики, мотыльки,
вышито всё, что словом нельзя сберечь:
воздух, земля, дыхание, речка-речь.

Я так любуюсь вышивкой, так боюсь
сердце добавить к призрачному шитью,
что отпускаю рыбкой пускай плывёт,
маленький Данте околоплодных вод.

Из хлорофитов тесную колыбель,
может, совьёт себе, может, нырнёт к…