Рыбное место (2017)
Евгения Джен Баранова, «Рыбное место». СПб.: «Алетейя», 2017
Сборник молодого поэта включает стихи пяти последних лет. Переехавшая из Украины в Россию Евгения Джен Баранова работает, на первый взгляд, исключительно с интимной лирикой, которая, однако, вовсе не представляется «тихой», но содержит весьма глобальные философические обобщения. игрушки спят убийцы доктора́ / из рыбы спит изъятая икра / и сердце спит на дребезгах помех / спокойной ночи смерти каждому из всех
Данила Давыдов, отзыв в журнале «Воздух»
Евгения Баранова вообще — поэт дихотомий. В стихах последовательно сталкиваются лето и зима, тепло и холод, прошлое и настоящее, детство и взрослость. И в конечном итоге — подлинное и фальшивое, жизнь и смерть (причем «жизнь» тут стоит в одном ряду с «фальшивое» и «холодное», а «смерть» — с «тёплое» и «живое», тесно связанная с растительным миром, она, по сути, представляет собой просто другую форму жизни)… Географической дихотомии вторит дихотомия любовная. Оставленная в прошлом любовь противопоставлена одиночеству в настоящем. И холод одиночества сливается с холодом географическим, а оба вместе — с холодом экзистенциальным. Вызывает симпатию, что на этих холодах поэт не впадает в пессимизм, а бунтарски противопоставляет холоду мира своё «я».
Сергей Баталов, из рецензии в журнале Homo Legens
В одном из стихотворений автор задает своему голосу довольно высокий тон: «Чувствую, как из меня вырастает слово,/ рвется на небо, боли моей испив». Это не значит, что все в книге о боли или все рождено напряжением души; скорее всего, это говорит о неслучайности каждой строки, где радость перемешана с грустью и даже порой они друг от друга неотличимы. Взять хоть бы первые страницы: стремительно мелькают крымские кадры-картинки; они очень светлы, романтичны, голос звонок, чувства по-детски чисты. Видимо, там, в Кореизе, в Мисхоре, в Херсонесе прошли самые беззаботные дни: «Из рыжей земли на кровавом кизиле/ тебя, как подснежник, деревья растили./ И солнце цвело, и тетешкала осень./ Приятно в поселке, который ты бросил».
Эмиль Сокольский, из рецензии в журнале «Дети Ра»
И вот «чужих певцов блуждающие сны» не отпускают поэта ни на миг, и в этом странный симбиоз души, принимающей все формы как свои, не все, конечно, все формы носит в себе только хора, носит праформы вещей. Но в этом качество души поэта, его беременность, вынашивание и чувство материнства речи. Мандельштам был так близок к хорическому строю поэзии, к хорической речи — до обморока. Вот и Джен этот мандельштамовский обморок «взяла, отобрала сердце и просто пошла играть — как девочка мячиком»
Елена Коро, из рецензии в журнале «Южное сияние»
