Рубрика 2010

Ты появляешься.
Саечкой за испуг.
Кроликом из берета.
Дырой в горсти.
Я задыхаюсь:
мне же не хватит рук!
мне же не хватит сердца тебя спасти!

Мне же не хватит дурости, счастья, зла.
Мне же не хватит храбрости замолчать.
Ты появляешься,
губы твои смола.
Ты появляешься,
губы твои печать.

Смотрю на тебя и думаю:
не смотреть!
Ревнуешь меня к поэзии?…

Рукопись в доме всегда к несчастью.
Не признавайся не пробуй даже
сколько часов говорливой страсти
вылилось в руки многоэтажек.

Сколько отправлено слов на дыбу,
скольким отказано в провианте.
Мой персонаж,
я тебя не выдам.
Может, поэтому я романтик.

Волю слезам значит всех на волю.
Пленные конники. Крест на карте.
Сложно в учебник войти…

Жизнь —кабаре.
От этого смелей.
…»свинцом в груди»…
…»крестьянин, торжествуя»…
Осталось довыравнивать людей,
чтоб не гонять обойму вхолостую.

Жизнь —кабаре.
Реликтовый порок.
Дрожанье ног, и ножек, и ужимки.
Душа звенит под строчками сапог,
на сердце передергивая льдинки.

—Любовь для всех!
—Успех не запретишь.
—Добро не сотворишь из…

Был вечер как холодный виноград.
Плыл разговор в расставленные ровно…
Ты не был ни смущен, ни виноват,
но лучше бы ты чувствовал виновность.

Был вечер как примятый апельсин.
Как теплоход, застуканный отливом.
Мне сложно находиться на один…
И привыкать.
И выглядеть красивой.

Мне сложно.
Из незапертых дверей
глядит туман.
И память привирает.…

Талантливым быть.

Тяжело.

Тя-же-ло.

Не верите можете сами решиться.

Все та же зола, приносящая зло.

Все та же заря у зимы-продавщицы.

Талантливым быть расстоянием быть,

для каждой рубахи смирительным вздохом.

И левую руку для правой рубить.

Талантливым быть удивительно плохо.

Тащить свои скорби в игрушечный горб.

Бродить по пустыне…

Ломай свои копья (и колья, и осень).
Мне так хорошо, что не ты меня бросил.

Мне так хорошо, что не ты меня вырос.
Оставь себе Веру, и Надю, и сырость.

Цеди наши судьбы на блюдечко злое.
Не жди понапрасну — от этого воют.

Ищи картотеки, играй пантомимы:
мы оба не будем до гроба любимы.

мне так хорошо, что не лезешь из кожи…
ты больше не…

Мы стали другими,
настолько другими,
что скоро привыкнем держаться за имя.
Руками держать его теплую шею.
Мы стали другими. Вы тоже хотели?

Мы стали сплошным городским кислородом.
Вы тоже хотите? такой же породы?

На мелкие деньги, на мелкие шашни
вы тоже хотите упиться вчерашним?

И Travel-каналом, и Animal Planet.
Смотреть, как другие хватают…

— И как же мне, милый, не стать тобой,
не застрелиться и не придти.
Гордо звучать в темноте литой,
не прислоняясь?

Один-Один.

— И как же мне, дура, тебя сберечь.
После потоп. Не расти трава.
Видишь учебник «Родная Речь»?
Жизнь — это азбука.

Два-Два.

— И как же мне жить, одеваться, есть,
не избегая смотрин-витрин?
Зная, что ты, между…

Я знаю, ты станешь глазами во всех,
сверчком, подоконником, веткой, водой.
И солнышком в каждой девичьей косе,
и легким дыханьем, и песней любой.

Ты станешь котами (пушистыми лишь).
Ты станешь рекой в окружении льда.
А мне не хватает, как ты говоришь.
И больше не хватит. Совсем. Никогда.

Я помню, как нервно и жил и курил.
Пришел бы ты в гости.…

Полтора десятка мертвых кукол.
Полтора десятка свежих спален.
Этот город, вросший в репродуктор,
был уже не так орнаментален.

Этот город к вечности приставлен —
разбивать фабричные коленки.
Здесь гранитный и ревнивый Сталин
превратился в сходного Шевченко.

От Петра-Днепра не слишком много.
Много снов и доменных печей.
Этот город выпросил у Бога…