Мне все равны, мне всё равно.
Какой коньяк, какое дно.
Июль, октябрь, год, февраль.
Мне все равны, мне всех не жаль.
(И вьюги безымянный след,
и дверь, оглохшая в обед,
обиды терпкий леденец.)
Приходит ночь — для всех сердец.
Приходит ночь, когда не ждешь
и голоса хрустальный нож
уже не ранит. Не дрожит,
не подчиняется гранит.
Лишь на болоте жгут огни.
Уходят дни. Приходят дни.
~~~
Люди с раскаянья смотрят, как валуны.
Люди с похмелья — древние письмена.
Смотришь направо — нет ли моей вины?
Смотришь налево — есть ли вообще вина?
Стоишь в результате, как Буриданов столб
(ослу-то попроще, осел-то хотя бы выл).
Любой предающий, сколько бы он ни шел,
доходит всегда до точки, с которой сплыл.
Доходит всегда до ручки, до алтаря,
до пострижения в жалобу / в монастырь.
Люди, предавшие, нежные, как заря.
Люди, простившие, злые, как нашатырь.
